О красоте

Вопрос из зала: Можно сказать, что красота – это оружие женщины? Если воин выходит на поле без оружия, он никто – мясо. Оружие женщины – это красота. Но я часто вижу, что девушки – ну почему бы им чуть-чуть не накраситься, это ведь их оружие, они красивее становятся. Почему они этого не делают? Чуть-чуть, чтобы дать мужчине генерировать энергию.

Красота и краска не всегда напрямую связаны. Хотя общий корень говорит о том, что связь есть. Но красота – это проявленность некой гармоники, проявленность какой-то хорошо вымеренной функции. Мы не можем говорить о том, что такое красота, если функции нет.

То есть, когда мы говорим о красивой девушке, мы имеем ввиду какую-то функцию, которую эта девушка может исполнять. Красивая грудь – много молока, и младенца она выкормит. Широкие бедра – мы говорим “ох, красивая задница”, имея ввиду, что ребенок легко пролезет через родильные пути. Мы всегда оцениваем по функции. То, что мы воспринимаем, как приближенное для исполнения функций, мы определяем как “красиво”. А то, что далеко от этого, мы воспринимаем как “не красиво”.

И все это очень субъективно. Бегемоту бегемотиха кажется красивой, если так можно рассуждать. Если мы увидим девушку, которая очень похожа на бегемота, вряд ли мы скажем “какая красавица!”

Когда мы используем боевую раскраску, мы хотим создать иллюзию какой-то функции, которой у нас нет. Муха окрашивает свою задницу, как оса – желтыми и черными полосками – как будто у нее в заднице жало и она может укусить, ужалить. И тогда эту муху не всякий рискнет съесть. Раскрашенная женщина в какой-то степени обман твоих органов чувств. Мимикрия такая. Она дает тебе понять, что будет функционировать для тебя как мать, будет кормить тебя своей грудью. Как любовница будет целовать тебя этими возбужденными красными губами. Своими длинными волосами, не важно, что это не натуральные волосы, а шиньон, сможет твоего ребенка закутать и согреть. И то, что они такие ярко окрашенные значит, что у нее много минералов – хватит, чтобы ребенка выносить и выкормить, что в молоке будет достаточно кальция. И мы все это воспринимаем как “красиво”.

Если мы ищем функциональную красоту, если высматриваем самку, тогда да – черные брови, черные волосы, красные губы, тонкая талия. Не важно, что это может быть иллюзия – она в штанах и тут голое пузико, кажется что у нее тонкая талия. А у нас срабатывает: “Ага, значит она сейчас готова к спариванию и нарожает мне здоровых детей.” Ты настраиваешься на восприятие такой гармоники: “Я, Марик, пойду функционировать там как самец, буду выбрасывать семя, разбрасывать свои сперматозоиды, производить подобные себе тела”.

Это не всегда имеет смысл. В структурных площадках половые отношения занимают небольшое место. Нам не нужно много плазмы. Нам надо поддерживать ментальное пространство, а не витальное. Если бы сексуальные энергии были основой и мы строили  бы какие-то витальные взаимодействия (хотели бы кого-то пугать, кого-то лечить, кого-то обучать правилам, принципам), тогда – да, мы могли бы создавать такие муляжи. Идолы, наверное, более точное слово для этого. Делать вид, что это бог. Вырезать что-то из дерева и сказать, что это бог. Почему это бог? У него вот такой пенис, очень круто, большая потенция. Мы идеализируем. Вот мне бы такое! Это бог. Это то, к чему я стремлюсь, мой идеал.

Сказать, что евреям идолопоклонство особенно строго запрещено – вы и так об этом знаете. Не ищи в женщинах боевой раскраски, ищи красоту. Как она функционирует на самом деле, а не как она изображает, что она может функционировать.

В картине мы красоту воспринимаем из функциональности того, что на ней изображено. Мы не имеем ввиду ложные ценности картины, когда кто-то каляки-маляки с кляксами и потеками чернил обрамляет в рамку и за 9.5 миллионов это продает, хотя такие каляки-маляки любой первоклассник может сделать, когда пытается домашнее задание выполнить… Даже кляксы будут более живописные. Если это в рамку и объявить, что это – гениальное произведение, можно ему придать искуственную ценность и дорого продать. Это не говорит о том, что это красиво. Или квадрат Малевича. Гениальный шедевр, правда? А что, ну, квадрат – да, функционально. Если б еще аккуратно был написан, без подтеков, был бы еще красивее.

Нет, красота – она именно в функциональности мастера, который сумел выхватить из гармоники окружающего мира или из внутреннего мира, из гармоники своего воображения, какую-то гармоническую функцию. А что это – женщина, птица летящая, закат солнечный, дерево, лодка, плывущая по волнам – что-то удивительно красивое именно потому, что оно хорошо функционирует. И сама по себе функция – это запечатлеть в материи, материализовать красоту, запечатлеть идеальный момент красоты. В этом красота искусства, красота живописи.

Красота танцев – в искусстве двигаться гармонически, в искусстве управлять своим телом, в искусстве управлять своим разумом и движения тела вложить в ритм, в такт и соединить с движениями партнера, если это парный танец, или, если это коллектив, построить систему, в которой каждый идеально исполняет свою функцию, и все это соединено. В этом красота.

Это не обязательно должен быть танец. Просто человек может красиво двигаться. Мужчина тащит на плечах бревно – это может быть удивительно красиво, если он это делает красиво, эффективно. Видно, какой он сильный, как он под это бревно приспособился, как он может носить и носить эти бревна. Можно до бесконечности смотреть, как он это делает. Или женщина готовит пищу или баюкает ребенка. Функциональность – вот что красиво.

Удивительно красива бегущая по степи лошадь, потому что – как же она хорошо бегает! Или летящая в небе птица. Все функционально. Автомобиль, который создан, чтобы ехать. Это красиво – он такой обтекаемый, воплощенная скорость. Это красиво. Самолет, если он хорошо летает, воспринимается как очень красивый. А если, как в фильме “Кин-дза-дза” – там был не полет, а совершенно нелепое что-то, и нифига красивого в нем нет. Понятно, что такая штука, если и летает, то ей ужасно неудобно летать. И если человек так двигается, что мы сразу видим, как ему неудобно двигаться, как ему тяжело тащить бревно –  это некрасиво. Функциональность. Оружие которым удобно убивать – в нем красота.

Женская красота и мужская красота зависит от того, какими мы глазами на это смотрим. Есть удивительно красивые женщины, в которых мы не прозреваем функцию рожать детей или о нас заботиться. Мы не смотрим, какая у нее задница, или грудь, или талия, или какого цвета у нее губы. Мы можем видеть интеллект, выражение лица, доброту в ее руках. Мы не всегда можем проанализировать, что именно красиво, но оно красиво. И не обязательно это подчеркнутые половые органы.

Красота – это понятие функциональное. То, что на данный момент нужно делать, и определяет критерий красоты. И для каждого вида существует свое понятие красоты. У бегемотов своя красота, у носорогов своя красота, у людей своя, у собак своя.

(с) Лев Бехак
Весенний семинар в Израиле 2016 года
записано Ларисой