• Guru

    Хочешь получить задание от Учителя ?

Загрузка ... Загрузка ...

Где сейчас Учитель?

Планеты сегодня

Аудиозаписи

2022.10.10
Ришон-ле-Цион
Обсуждение практик. Обмен качествами. Распределение плазмы
2022.10.09
Ришон-ле-Цион
Плазменные практики. Экспертная чувствительность. Творческая деятельность
2022.10.09
Ришон-ле-Цион
Поэтапные действия на площадке

Проект ЖИТЬ ЗДОРОВО

    
Facebook/RJM    Youtube/RJM   Instagram/RJM

Совесть

Возможно, у Вас иногда возникают похожие вопросы: «А что такое Совесть? Откуда она? Может это голос Бога, говорящий нам что хорошо, а что плохо?». Хотя большинство людей, может быть, даже и не задумываются что это такое.  Итак, что же такое совесть? На этот вопрос я Вам попробую ответить.

Совесть – это голос, зовущий оглянуться на себя, позволящющий понять, что человек должен делать, чтобы стать самим собой; это голос, помогающий осознать жизненные цели и необходимые для этих целей нормы. Большинство психологов утверждают, что есть два типа совести: авторитарная и гуманистическая. Каждый человек имеет обе эти «совести». Но проблема в том, что нужно распознать их силу и взаимодействие. Julian Huxley  отметил, что формирование авторитарной совести – это определённый этап в эволюции человека, необходимый до того, как ум и свобода развились настолько, что начала проявляться гуманистическая совесть.

Попробую вам продемонстрировать характерные качества упомянутых типов совести.

 Авторитарная совесть

talk-to-the-hand 

Ты прав, мой милый.

Пред отцовской волей

Все остальное отступить должно.

Затем и молим мы богов о детях,

Чтоб супостатов наших отражали

И другу честь умели воздавать.

А кто и в сыне не нашел опоры —

Что скажем мы о нем? Не ясно ль всем,

Что для себя он лишь кручину создал

И     смех     злорадный     для     врагов     своих

 (Речь Креона об авторитете родителей. Софокл. «Антигона». Эписодий третий. Перевод Ф. Ф. Зелинского)

 Авторитарная   совесть   –   это   голос  внешнего авторитета, авторитета родителей, государства  или  кого бы то ни  было, кто окажется  авторитетом в  той  или  иной  культуре. Если отношения  людей  к авторитетам остаются внешними, не имеющими  этической  санкции, мы  едва  ли можем говорить о совести; такое поведение просто сообразуется с требованиями момента, регулируется страхом наказания и надеждой на вознаграждение, всегда зависит от внушительности данных авторитетов, от их осведомленности и мнимой или реальной  возможности  наказывать и  награждать.  Зачастую  переживание, которое люди  принимают за чувство вины, порожденное их совестью, фактически является не  чем иным,  как страхом перед  такими  авторитетами.  Собственно говоря, люди  в таких обстоятельствах испытывают  не чувство вины, а  страх.

Совестью   же   такие   авторитеты,   как  родители,  церковь,  государство, общественное  мнение,  сознательно  или  бессознательно  воспринимаются  как этические и моральные законодатели, чьи законы и санкции человек усваивает, интериоризируя их. Законы  и санкции внешнего авторитета  становятся как бы частью  человеческого  Я,  и вместо  чувства  ответственности  перед  чем-то внешним этому  Я, человек чувствует ответственность перед чем-то внутри себя самого: перед своей совестью.  Совесть  представляет собой более эффективный регулятор поведения, чем страх перед  внешними  авторитетами; ибо, будучи  в состоянии  уклониться  от последних, человек не  может убежать  от  себя  и, следовательно,  от интериоризованного авторитета, который стал частью его Я.

Эрик Фром пишет, что «хотя  авторитарная совесть  отличается от страха наказания и надежды на вознаграждение, когда отношение  к авторитету  уже  стало интериоризованным, она  не  слишком отличается  от них в  других  существенных  аспектах. Самое важное  сходство заключается в  том,  что  предписания авторитарной  совести определяются не ценностными суждениями самого человека, а исключительно  тем фактом,  что ее  повеления и  запреты заданы авторитетами.  Если  эти  нормы окажутся хорошими, совесть будет  направлять  человеческие поступки к добру. Однако,  эти нормы становятся нормами совести не потому, что  они хороши,  а потому, что  они даны авторитетом. Будучи  плохими, они все равно становятся частью совести. Тот,  кто  веровал  в  Гитлера,  например, считал,  что  он поступает по своей совести, когда  совершал действия, противные человеческой природе. Но  даже  несмотря  на   то,  что  отношения  к  авторитету  становятся интериоризованными, эту интериоризацию  не следует считать настолько полной, чтобы   отделить  совесть  от  внешних  авторитетов. Такое  полное  отделение совести, какое мы можем  наблюдать в  случаях навязчивых  неврозов, является скорее  исключением, чем правилом;  обычно человек  с  авторитарной совестью привязан  к  внешним авторитетам  и  к  их   интериоризованному  отражению. Фактически между ними существует постоянное  взаимодействие. Наличие внешних авторитетов, по  отношению к которым человек испытывает благоговейный страх, является   источником,  постоянно  питающим   интериоризованный   авторитет, совесть. Если авторитеты не существуют  в реальности, т. е., если у человека нет оснований бояться  их, то авторитарная  совесть ослабнет и утратит силу.

Одновременно  совесть оказывает  влияние  на  сложившийся  у  человека образ внешних  авторитетов. Потому что такая совесть всегда  окрашена человеческой потребностью   в   восхищении, в    каком-либо   идеале, в стремлении к некоему совершенству, и этот  образ совершенства проецируется  на  внешние авторитеты. Это  очень  важно, так  как  представление  человека  о  свойствах авторитетов  отлично от  их реальных свойств; это  представление все более и более идеализируется. Очень   часто  такое взаимодействие   интериоризации  и   проекции   приводит   к   непоколебимой уверенности в идеальном характере авторитета, уверенности, непроницаемой для всех противоречащих ей эмпирически очевидных фактов».

 Свое содержание авторитарная совесть  получает из повелений  и запретов авторитета;  ее  сила  коренится  в  эмоциях  страха  перед авторитетом  или восхищения им. Чистая  совесть – это  сознание,  что  авторитет (внешний  и интериоризованный) доволен тобой;  виноватая совесть – это сознание, что он тобой   недоволен. Чистая   (авторитарная)   совесть   порождает   чувство благополучности и безопасности, ибо она подразумевает одобрение авторитета и достаточную  близость  к   нему; виноватая   совесть  порождает   страх  и ненадежность,  потому  что  действия  наперекор   воле  авторитета   чреваты опасностью наказания и – что еще хуже – опасностью отверженности.

«Долг признания превосходства  авторитета влечет  за собой  определенные запреты.  Самым главным из них  является  табу  на чувство равенства  или на способность стать когда-либо равным авторитету, поскольку это противоречило бы безоговорочному его превосходству и  уникальности.  В  авторитарных   системах  авторитет поставлен в положение, принципиально отличное от положения подчиненных  ему людей. Он  обладатель  качеств,  не  достижимых  для кого  бы  то  ни  было: магической  власти, мудрости, силы, в чем  ни один из людей не может  с ним даже сравниться. Каковы бы ни  были прерогативы авторитета, будь он владыкой Вселенной   или  единственным  вождем, посланным  судьбой,  принципиальное неравенство между ним и любым  из людей – это основной догмат  авторитарной совести.

Один особенно важный аспект уникальности авторитета составляет его привилегия быть тем единственным,  кто не подчиняется чужой  воле, а кто сам волит; кто является не средством, а самоцелью: кто творит, а не сотворен. При авторитарной ориентации волеизъявление и творение – это привилегия авторитета. Те,  кто  подчинен ему,  служат  средствами  для  его  целей  и, соответственно,  они  –  его собственность, которой  он пользуется в  своих целях. Но человек никогда  не переставал  стремиться к созиданию и творчеству, потому что созидательность,  плодотворность –  это источник силы, свободы и счастья.

Однако   в  той  мере,   в  какой  он  чувствует   зависимость  от трансцендентных  ему  сил,  сама  его  плодотворность,  его   волеизъявление заставляют его испытывать  чувство вины.» – пишет Эрик Фром. Даже в  нашей неавторитарной культуре случается,  что  родители  хотят, чтоб дети были “послушными”, чтобы возместить родителям то, что они упустили в жизни.

Если родители не преуспевают, ребенок должен добиться успеха, чтобы доставить им  замещающее удовлетворение. Если они не  любимы (в  частности, когда родители не любят друг друга), детям предстоит возместить эту нехватку любви; если  они  оказались бессильны  в своей  социальной  жизни, они хотят обрести удовлетворение,  контролируя своих детей и властвуя над  ними. Даже если  дети удовлетворяют  этим ожиданиям, они все же чувствуют вину,  что не делают все возможное и значит разочаровывают своих родителей.

Гуманистическая совесть

balandisГуманистическая совесть – это наш собственный голос, данный каждому и не зависящий от внешних заслуг и санкций. Какова природа этого голоса? Почему мы его слышим и почему порой его не замечаем?

Гуманистическая совесть – это реакция всей нашей личности на её правильное или неправильное функционирование. Это реакция не на какую-то способность, а на совокупность способностей, от которой зависит наше личное существование.

Совесть оценивает то, как мы выполняем своё человеческое предназначение. Она – это “знание” (как показывает корень слова – весть) в нас. Знание о нашей относительной удаче или проигрыше в искусстве жизни. Не смотря на то, что совесть является вестью, знанием, она – это нечто большее, нежели абстрактное знание в области ума. У неё есть эмоциональная сила, поскольку она является реакцией всей нашей личности. Более того, чтобы находится под воздействием своей совести, нам не обязательно знать, что она говорит.

Поступки, мысли и чувства, помогающие правильно функционировать и проявляться нашей личности; вызывают внутреннее чувство “правильности”. Поэтому совесть – это наша реакция на нас самих. Это голос нашего подлинного “я”, требующий жить продуктивно, всесторонне и гармонично развиваясь; чтобы стать теми, кем мы потенциально являемся.

Если любовь можно описать как подтверждение потенциальных возможностей, заботу и уважение к уникальности любимого человека; то гуманистическую совесть можно описать, как голос, полный любви и заботы о нас самих. Однако, не противоречит ли наше описание совести тому факту, что во многих людях этот голос слишком слаб и едва слышим? Да, этот факт даёт основу ситуации моральной незащищённости человека. Если бы совесть всё время говорила громко и ясно, тогда никто бы не ошибался в отношении своих моральных ценностей. Увы, совесть жива до тех пор, пока человек себя не потерял и не стал жертвой собственного равнодушия. Чем продуктивнее он живёт, тем сильнее голос его совести и тем больше он побуждает его к продуктивности. Чем жизнь человека пассивнее, тем совесть становится слабее. Парадокс и трагизм ситуации человека состоит в том, что голос его совести наиболее слаб тогда, когда его совет наиболее необходим.

Другой фактор, влияющий на относительную недееспособность совести – это наше нежелание и, что ещё хуже, не умение её слушать. Люди часто поддаются иллюзии, что их совесть заговорит с ними громко и внятно, поэтому, они, в ожидании такого голоса, не слышат её. Голос совести тих, поэтому надо научиться прислушиваться и разбирать, что он говорит.» пишет Эрик Фром.

Научиться слышать голос совести – тяжёлая задача, прежде всего по двум причинам. Во первых, чтобы услышать голос совести, нам надо научиться слышать себя; но это тяжело для людей нашей культуры и быта. Мы более склонны слушать всевозможные голоса окружающих, но только не свой внутренний голос. Мы постоянно находимся в звуковом фоне мнений и идей, навязываемых другими людьми, а также кинофильмами, газетами, интернетом.

Во вторых, голос совести так тяжело услышать потому, что современному человеку страшно остаться наедине с самим собой. Мы боимся одиночества и скорее выбираем, неинтересную компанию или занятие, лишь бы не остаться в одиночестве. Страх остаться одному, подкован ужасным смятением, что сейчас мы увидим человека, который нам так знаком и, в тоже время, так чужд. Нам страшны мысли, страхи и образы, которые могут на нас нахлынуть, как только мы останемся одни; поэтому мы бежим от них прочь, теряя шанс вслушаться в себя и услышать голос совести.

«Ещё одна причина, по которой нам не удаётся понять свою совесть – это её манера косвенного общения. Часто мы не понимаем, что на первый взгляд обычное беспокойство – это не что иное, как голос совести. Очень часто мы игнорируем совесть из-за необоснованного чувства вины, подавленности, а также усталости или равнодушия. Часто такие состояния рационализируются, как чувство вины за невыполненную работу, хотя это невыполнение, на самом деле, не является настоящей моральной проблемой. Часто, поверхностно рационализируя, мы запутываемся сами в себе и не замечаем, как из-за интенсивности беспокойства в нас прогрессирует физическая или умственная болезнь.» пишет Эрик Фром.

Казалось бы, мы можем заглушить голос своей совести и делать всё, что заблагорассудится. Однако, существует состояние, в которой наши попытки так поступить тщётны, – это сон. В нём человек, освободившись от шума дня, открывается своему внутреннему опыту, сформированному рациональными целями, суждениями и оценками. Сон для людей нашего времени, пожалуй, единственное состояние, в котором не удаётся заглушить голос совести.

veidrodis

Использованный источник – “Человек для себя” Эрик Фромм (Erich Fromm)

Автор статьи Максимилиян Пономарёв